Прочитанное оказало на меня настолько сильное впечатление, что я пошел в магазин и приобрел себе личный экземпляр. С тех пор прошло уже десять лет, но такой мощный сплав неграмотности и невежства мне не попадался больше никогда. Разве что Галина Федоровна Вороненкова могла бы с ней поспорить, да и то с очень большим трудом. Если Наталья Иванова хотела отомстить немцам за сорок первый год, у нее это получилось. Даже с излишком.
Итак, "Страницы истории Германии" (СПб., 2004). По существу, фрагменты истории двух прусских дворянских родов - Йорков и Мольтке - в XVIII-ХХ веках. Выбор материалов, на основе которых написана книга, предельно хаотичен; такой же хаос царит в самом тексте. Собственно, книга напоминает знаменитое ирландское рагу Джерома К. Джерома: автор побросала туда все, что было у нее под рукой, не особенно задумываясь, зачем оно нужно в тексте. К примеру, рассказывая о Мольтке-старшем, она приводит подробную статистику населения Германии в 1870-80-е годы. Зачем? Не спрашивайте у автора, она сама не знает.
Но главное в этой книге - даже не ее хаотичность, а безумное количество совершенно диких ляпов. Причем автор часто противоречит не только исторической реальности и здравому смыслу, но и самой себе: на одной странице написано одно, на другой - прямо противоположное. Впрочем, предоставлю слово самой Наталье Ивановой. Возьму для примера те страницы ее книги, где речь идет о Мольтке-старшем, прусском Большом генеральном штабе и войнах 1860-х годов. Выберу только наиболее типичные дефекты и самые блестящие перлы - перечисление и разбор всех ляпов превысили бы по объему саму книгу.
"В 1857 г. в карьере Мольтке произошла перемена. Этому способствовал ряд событий. 7 октября умер начальник Генерального штаба генерал от инфантерии Карл-Фридрих фон Реухер (Рейер?)" (стр. 99)
Да-да, так и написано. Госпожа Иванова сомневается, как правильно написать по-русски фамилию Reyher и предоставляет выбор читателю. В дальнейшем часто приходится ломать голову, догадываясь, кто же такой, например, французский генерал Бимрсен.
"Начиная с 1860 г. военным министерством во главе с Рооном начали проводиться реформы армии. Они предполагали создание постоянного войска" (стр. 102).
Интересно, что было в Пруссии до этого - феодальное ополчение или наемные ландскнехты?
Далее госпожа Иванова уточняет, что в Пруссии "вводится всеобщая воинская повинность" (стр. 103), и опять попадает пальцем в небо - это произошло еще в 1814 году.
"В 1861 г. на прусский престол вступил кайзер Вильгельм I" (стр. 103)
О том, что он кайзер, бедолага Вильгельм узнал десять лет спустя.
"В марте 1862 г. в Пруссии сформировался новый кабинет министров, в стране началась "эра либерализма". 6 мая прошли выборы, после чего Отто фон Бисмарк стал министром-президентом" (стр. 103).
Читается как злая издевка над прусскими либералами. Вообще-то в 1862 году конфликт между короной и либеральным большинством нижней палаты ландтага достиг своего пика. "Либеральная эра" закончилась. Бисмарк, конечно, пришел к власти после выборов, но только в том смысле, что не до них.
"Казалось, в девятнадцатом столетии в Европе не было мирных передышек" (стр. 104).
Когда кажется - надо креститься. Говорят, помогает. По сравнению с XVIII веком столетний период Венской системы как раз считается на удивление мирным и спокойным.
"В составе австрийской армии было 247-тысячное войско, объединенные королевства выставили 140 тысяч человек (по другим источникам 270 тысяч австрийцев и саксонцев стояли в Богемии и Моравии, 120 тысяч - в западных и южных германских землях, по другим данным 190 тысяч строевых, 138.158 человек, 5273 лошадей и 248 орудий)" (стр. 106).
Кто понял хоть что-нибудь в этой мешанине строевых нелюдей - поднимите руку.
Казалось бы, ну не разбирается тетенька в военных вопросах, какой с нее спрос? Во-первых, не разбираешься - не пиши. Я ведь, например, не пишу про историю музыки. Во-вторых, если бы дело ограничивалось только этой сферой!
"Три армии - из Заксена, Лаузица, Силезии направились к Бёмену" (стр. 106).
Перевожу с натальивановского на русский: Заксен - это Саксония, а Бёмен - Богемия. Причем на одной и то же 106-й странице присутствуют варианты "Заксен", "Саксен" и, как ни странно, "Саксония"! Вопрос о том, в каком измененном состоянии сознания все это писалось, повисает в воздухе.
Далее мы узнаем, что в 1867 г. Мольтке "смог взять в свои руки план составления и ведения войны. До этого им составлялись лишь планы ведения отдельных кампаний" (стр. 110). Мольтке, не раз говоривший, что любой план действует до первого столкновения с противником, вертится в гробу.
"С 1869 г. началась учеба офицеров Генерального штаба. 46 офицеров Генштаба учились в Берлине, 63 проходили службу в войсковых штабах" (стр. 111)
До этого Мольтке приходилось руководить неучами. К каким искаженным до неузнаваемости реальным событиям отсылает нас госпожа Иванова, мне понять так и не удалось.
"Центральной задачей в круге проблем, поставленных Мольтке, стало поднятие авторитета Генштаба, рациональное управление войсками, экономический расчет ведения будущих войн" (стр. 112)
- Шалом алейхем, господа офицеры! - приветствовал Мольтке собравшихся. - Сегодня нам таки надо решить, как поднять наш авторитет и как вести войну подешевле!
Далее начинается самое страшное - рассказ о Франко-германской войне. С упорством, достойным лучшего применения, госпожа Иванова называет фланг - флигелем, дивизии - дивизионами, а подполковников - старшими лейтенантами. Песня "Стража на Рейне" оказывается вдруг "Силой на Рейне" (при том, что в скобках - правильное немецкое название Wacht am Rhein), написанной специально по случаю войны с Францией (в реальности текст написан в 1840 г., на музыку положен в 1854 г.).
Боевые действия в описании госпожи Ивановой представляют собой немыслимый хаос. Она сама толком не понимает, что происходит, и лишь отчаянно высыпает на бумагу какие-то обрывки фактов и названий. Где-то можно понять, отголоски каких событий звучат в изложении госпожи Ивановой, где-то (как в случае с малограмотными генштабистами) это вообще не представляется возможным.
Например, "через неделю после начала военных действий Бисмарку удалось заключить тайные договоры с южно-германскими государствами, с которыми Пруссия официально находилась в состоянии войны и еще не успела заключить мир" (стр. 116)
Угу, так с 1866 года и находилась.
"6 августа немцы встали у Шпихерна" (стр. 116)
Командиру 14-й пехотной дивизии Камеке, атакой которого на французские позиции началось сражение при Шпихерне, было бы, наверное, особенно обидно это слышать.
"После отъезда Наполеона III Базен принял самостоятельное решение и отступил на Верден" (стр. 117)
Тут уже обидно должно быть Альвенслебену, который 16 августа положил почти треть своего корпуса, чтобы не дать Базену отойти на Верден. Не говоря уж о том, что у французского маршала имелся прямой приказ императора отходить (о самостоятельном решении не было и речи).
"Немцы, преследуя французов, спустились в долину реки и оказались в сложном положении" (стр. 117)
Речь идет о долине реки Маас при Седане в последних числах августа. Вообще-то все участники тех событий искренне считали, что в сложном положении оказались как раз французы. Если бы госпожа Иванова жила в то время, она могла бы спасти Вторую империю, объяснив пристыженным немцам, что в сложном положении тут они и должны быть рады, если им позволят подобру-поздорову убраться в Берлин.
Более чем очевидно, что мадам Иванова переписывает какую-то старую немецкую книжку. При этом она не понимает текст, который переписывает, и безбожно искажает все, что можно. Вот, например, как она хвалит Мольтке:
"В сферу ведения боя Мольтке предпочитал не вмешиваться, так же как не терпел вмешательства в свои дела. Генерал фон Фалькенштейн по его приказу преследовал ганноверскую армию, отступавшую в южном направлении. Бисмарк же направил Фалькенштейну распоряжение прекратить преследование. И тогда Мольтке обратился с жалобой на Бисмарка" (стр. 118)
Дряхлый Фалькенштайн на старости лет совсем сбрендил и начал гонять по Ганноверу солдат Х-го корпуса, приняв их за ганноверскую армию, которой уже четыре года как не существовало в природе. Бисмарк возмутился и потребовал прекратить безобразие. Но Мольтке пошел на принцип - нечего штатскому лезть в военные дела!
На самом деле, очевидно, в книге, которую переписывала госпожа Иванова, содержалась отсылка к событиям 1866 года (нечто подобное тогда произошло). Естественно, мадам Иванова этого не поняла и радостно вставила все в контекст 1870 года, не моргнув и глазом.
Но вернемся к Седану. "Война была закончена" (стр. 119), торжествует мадам Иванова. И это не опечатка: весь раздел, посвященный условиям капитуляции, назван "Окончание войны". А дальше... а дальше начинается рассказ об осаде Парижа. Видимо, немцы не успели навоеваться и решили после окончания войны немного поосаждать Париж.
Подчеркну особо: текст не просто переполнен ошибками, он вопиюще нелогичен, а автор на каждом шагу противоречит самой себе. Ты можешь переврать какие-то факты, но если у тебя война продолжается после ее окончания и тебя это совершенно не смущает - это уже диагноз.
Наконец, "16 января 1871 года Франция капитулировала" (стр. 120). Почему 16 января (я уж молчу о том, что капитуляция и перемирие - разные вещи)? А потому, что госпожа Иванова вдруг переходит на юлианский календарь, хотя до этого все даты давались по григорианскому.
Собственно, можно было бы продолжать разбор и дальше - материала, как я уже сказал, хватит на отдельную книгу - но основная мысль, думаю, уже предельно понятна. Если бы существовала шкала измерения халтуры, книгу госпожи Ивановой можно было бы, наверное, принять за ее верхнюю точку.