Я не знаю, есть ли они в мировом правительстве. Может быть, и есть - я не в курсе. Зато я точно знаю, где они окопались.
В редакциях научных журналов.
Прошлой осенью мы с моим соавтором отправили в один российский академический журнал статью по современной германской проблематике. Нас сразу предупредили, что статей приходит много, и решения надо ждать до середины следующего (то бишь уже текущего) года.
В августе я попытался дозвониться до редакции, чтобы узнать судьбу статьи. Примерно месяц спустя мои усилия увенчались успехом (на письмо, отправленное по электронной почте, ответа так и не было).
- Да, приходила такая рукопись, - ответил мне доброжелательный, жизнерадостный голос. - Но, понимаете, наши сотрудники как раз написали пару статей на близкую тематику, и Вашу мы отложили. Ну, сейчас она, конечно, устарела, так что можете ее доработать и прислать нам снова.
- Но Вы хотя бы направляли ее на рецензирование? Вы в принципе готовы ее публиковать?
- Эээ... наверное, направляли. Но кто же теперь вспомнит! В общем, ничего Вам сказать не могу. Можете прислать еще разок.
- И мы еще разок повесим ее на гвоздь в туалете, - подумал я, но вслух уже ничего говорить не стал.
В молодости я был максималистом и эгоцентристом. Сталкиваясь с хамским отношением к себе как к автору, я думал, что мои тексты настолько плохи, что я не заслуживаю хоть сколько-нибудь приличного обращения. Со временем я понял, что белый свет на мне клином не сошелся. Это нормальная, обычная практика. И не только российская - как неизменно выясняется в беседах с зарубежными коллегами, у них тоже стоит в вазочке целый букет ярких эмоций от общения с редакциями научных журналов. Корректное, да и просто по-человечески порядочное отношение к авторам (по крайней мере, к незнакомым авторам) - редкость.
Из этого правила, конечно, есть исключения. И все-таки позиция "вас много - мы одни, поэтому будем делать что хотим, все равно никуда не денетесь" является доминирующей. Так было и в прежние времена, а уж сейчас, в эпоху скопческой вакханалии, и подавно. Авторы статей ощущают себя просителями, безропотно обивающими пороги знатных особ в ожидании редкой милости. Милости приходится ждать долго - порой год, порой два, а порой и три. Но дело даже не в сроках ожидания, а в том, что редакции зачастую не считают нужным снисходить до общения с авторами. Валяется рукопись - и ладно, никуда не денется.
При этом те же редакции весьма ревниво относятся к попыткам авторов "пойти налево". Вы устали ждать непонятно чего и отнесли статью в другой журнал? Да как Вы посмели?! Должны были ждать, надеяться и верить. Как куртуазный рыцарь под окном прекрасной дамы. Отправлять рукопись в несколько журналов сразу считается верхом неэтичного поведения со стороны автора. К слову сказать, с книжными издательствами ситуация та же самая: один мой знакомый написал книжку и отправил ее сразу в три издательства, напечатав в итоге в том, которое откликнулось первым. В двух других были очень недовольны. Хотя, казалось бы, если издательство еще не взяло на себя никаких обязательств, то какие обязательства могут быть у автора?
При этом в редакциях научных журналов работают не какие-то стереотипные бездушные чиновники, а представители все той же академической среды. Которые, вроде бы, принадлежат к тому же сообществу, что и их авторы, и хотя бы силу этого могли бы к относиться к последним хоть немного по-человечески. Но ничего подобного не происходит. Почему? Существуют два возможных объяснения. Первое - в редакции идут работать те представители академического сообщества, которые ненавидят и презирают всех своих коллег и поэтому любят издеваться над ними. Гипотеза хороша всем, кроме одного - абсолютно непонятной остается причина этого "негативного отбора".
Поэтому версия с рептилоидами, как ни крути, кажется мне более правдоподобной.