Одновременно с растущим маразмом государственной власти увеличиваются дерзость нигилистской секты и недовольство всех образованных слоев. Основная масса народа еще неподвижна. Если не принимать во внимание эти девять десятых населения, которые пока не пришли в движение, можно утверждать, что оставшиеся – то есть большинство имущих, читающих и думающих – убеждены в необходимости оживить и укрепить правительство привлечением новых сил. Недавно генерал Трепов сказал одному знакомому: «Дело должно было зайти очень далеко, чтобы мы с Шуваловым начали желать конституционных преобразований».
Решительными противниками таких реформ в настоящий момент могут быть лишь те, кто живет сладкими плодами нынешней системы. Именно они ближе всего стоят к трону, удерживают в отдалении от него всех людей с характером и талантом и укрепляют монарха в его уверенности, что верные Богу и царю миллионы являются достаточной защитой против кучки нигилистов. Возможно, было бы и вправду легко направить крестьян перебить харьковских студентов. Однако когда автократия опирается только на тупую, терпеливую массу и сервильное, гедонистское служилое дворянство, почва под ней начинает колебаться.
Только сейчас начинают ощущаться последствия преобразований, которые быстрой чередой провел Александр II. Целое поколение должно было созреть, дети должны были возмужать, чтобы свободно существующие друг рядом с другом идеи стали силами, пришедшими в жестокое столкновение. Поспешные реформы всегда создают пропасть между стариками и молодежью; но никогда противостояние отцов и детей не было острее, чем в сегодняшней России.
Мы еще видим некоторых – а 14 лет назад я видел многих – мужей из эпохи Александра I, образованных на европейский манер, выросших на идеях Вольтера. Это были люди с хорошими манерами, говорившие и писавшие на Лагарповом французском языке. За ними последовало поколение, восполнявшее недостаток классического образования военной элегантностью, а недостаток куртуазности – помпезностью; этим оно производило большое впечатление, в особенности на нас. Как это обычно бывает при правлении сильных личностей с маленькими слабостями, в эпоху Николая I наверх поднимались только посредственности. Право этого класса на власть не было основано на многогранных знаниях, его жажда удовольствий не укрыта за хорошими манерами, даже военной выправкой он не отличался. И теперь ему противостоит молодежь, выросшая в эпоху поспешных реформ – много читающая, мало знающая, но резко критикующая.
Военный дух и шовинистические инстинкты чужды русскому народу; он поднимался сначала против татар, а потом против поляков, чтобы освободиться от их натиска. Петр Великий заставил русских приложить гигантские усилия, но воинственный оттенок Россия приобрела только при голштинских князьях. По мере «обрусения» династии русский народ будет снимать навязанную ему жесткую униформу.
Традиционное стремление к завоеваниям, естественная экспансия, а также русская дипломатия, неустанно преследующая свою цель всеми средствами коварства и насилия – все эти штампы имеют не больше реальной ценности, чем фиктивное «завещание Петра Великого». Российская политика определяется тяжестью большой, однородной по своему происхождению, вере и уровню образования массы, а также переплетением бесчисленных личных интересов. Здесь не всегда имеет смысл искать твердые принципы, продуманные планы, деловые соображения. Вызывающее у многих восхищение постоянство российской государственной политики объясняется колоссальным объемом главной опоры этого государства. Соседи должны раз и навсегда научиться считаться с этой массой как с постоянным фактором; они не могут разрушить или расчленить Россию, пока она не распадется сама. Но следует наблюдать и использовать меняющиеся движущие силы – настроения, личные интересы и партийные страсти. Они не могут серьезно изменить направление, в котором движется глетчер, но способны временно создавать или предотвращать полезные или вредные эффекты.
Denkwürdigkeiten des Botschafters General von Schweinitz. Bd. 2. Berlin: Hobbing, 1927. S. 48-51.
Швейниц Л.ф. При дворе Александра II. Записки германского посла. СПб.: Евразия, совсем скоро.