В 1887 году, когда существовала реальная угроза войны между Австро-Венгрией и Россией, Бисмарк произнес в узком кругу: «Вопрос о том, кто является агрессором, будет при наступлении соответствующей ситуации решен нашим императором». Несколько позднее, в «Мыслях и воспоминаниях», отставной канцлер высказывался более четко: нельзя «приближать германский народ к тяжелому и бесплодному бремени русской войны в большей степени, чем это вызывается нашими собственными германскими интересами и заинтересованностью в целостности Австрии». Это была точка зрения, характерная для Бисмарка и в период нахождения у руля: усиление России как таковое не опасно для Германии, однако разгром русскими Австро-Венгрии недопустим. Последствия подобного разгрома (и распада монархии Габсбургов) были бы столь неблагоприятными для Берлина, что перед ними меркли все отрицательные стороны конфликта с Россией. Еще в 1876 году в ответ на запрос из Петербурга о том, на чьей стороне будет Германия в случае австро-русской войны, Бисмарк недвусмысленно ответил: «Если, к нашей скорби, мир между Россией и Австрией невозможен, то хотя мы могли бы допустить, чтобы наши друзья проигрывали и выигрывали друг у друга сражения, однако не можем допустить, чтобы одному из них был нанесен столь тяжкий урон и ущерб, что окажется под угрозой его положение как независимой и имеющей в Европе значение великой державы». В ноябре 1879 года канцлер, находившийся в своем имении в Варцине, писал в ведомство иностранных дел: «Русская война сама по себе, и особенно с Францией на заднем плане, для обеих держав [Германии и Австро-Венгрии] всегда будет оставаться событием, которого они имеют все основания избегать, если Россия не нанесет ущерб интересам одной из двух держав. Интересы Германии мы будем считать задетыми, если Австрия будет атакована Россией, и в этой ситуации мы имеем полное право поставить на карту мирное существование Германии».
Таким образом, можно сделать вывод, что наиболее широко распространенные в нашей стране высказывания Бисмарка о России и русских являются не более чем апокрифами. При этом «железный канцлер» не просто никогда не произносил конкретно эти фразы; его настоящие высказывания о России при внешнем поверхностном сходстве отражают совершенно иные представления, чем те, которые заключены в приписываемых ему цитатах.
В целом отношение Бисмарка к России и русским было достаточно сложным и неоднозначным и заслуживает отдельного большого исследования, которое еще предстоит осуществить. Во многом «железный канцлер» разделял стереотипы, господствовавшие в Западной Европе. К примеру, в 1868 году в ходе одной из бесед он заявил: «Русские ничего не могут без немцев. Они не умеют работать, но ими легко руководить. У них нет воли к сопротивлению, они следуют за своими господами». То же самое он повторил и восемь лет спустя: «Хорошие, толковые русские все имеют в своей крови иностранную, в первую очередь немецкую примесь». Идея о том, что Россия стала великой державой лишь благодаря германской элите, была широко распространена в то время. Среди обилия высказываний Бисмарка о России и русских можно при желании найти и крайне пренебрежительные, и в высшей степени лестные, поэтому любая отдельно взятая цитата не может служить надежным свидетельством его истинных представлений. Как справедливо указывает А.С. Медяков, «существующие до сих пор представления о «русофильстве» Бисмарка едва ли верны. Бисмарк не был русофилом в смысле каких-либо симпатий к России».
(Окончание следует)